Неточные совпадения
Но когда вышедший вслед за ним Степан Аркадьич, увидав его на лестнице, подозвал
к себе и спросил, как он в школе
проводит время между классами, Сережа, вне присутствия
отца, разговорился с ним.
Отцы родные,
отведите меня
к Ивану Кузмичу».
Зимними вечерами приятно было шагать по хрупкому снегу, представляя, как дома, за чайным столом,
отец и мать будут удивлены новыми мыслями сына. Уже фонарщик с лестницей на плече легко бегал от фонаря
к фонарю, развешивая в синем воздухе желтые огни, приятно позванивали в зимней тишине ламповые стекла. Бежали лошади извозчиков, потряхивая шершавыми головами. На скрещении улиц стоял каменный полицейский,
провожая седыми глазами маленького, но важного гимназиста, который не торопясь переходил с угла на угол.
И
свела она его на фабрику,
к крестному его
отцу, управляющему, а сама в нянюшки
к чиновнику нанялась.
Надежда Васильевна после рождества почти все время
проводила в своей комнате, откуда показывалась только
к обеду, да еще когда ходила в кабинет
отца.
Алеша остановился и как-то неопределенно взглянул на
отца Паисия, но снова быстро
отвел глаза и снова опустил их
к земле. Стоял же боком и не повернулся лицом
к вопрошавшему.
Отец Паисий наблюдал внимательно.
Отец трепетал над ним, перестал даже совсем пить, почти обезумел от страха, что умрет его мальчик, и часто, особенно после того, как
проведет, бывало, его по комнате под руку и уложит опять в постельку, — вдруг выбегал в сени, в темный угол и, прислонившись лбом
к стене, начинал рыдать каким-то заливчатым, сотрясающимся плачем, давя свой голос, чтобы рыданий его не было слышно у Илюшечки.
— Рощу, рощу вы у него торгуете; да проснитесь, опомнитесь.
Отец Павел Ильинский меня
проводил сюда… Вы
к Самсонову писали, и он меня
к вам прислал… — задыхался Митя.
На
заводях Кусуна мы застали старого лодочника маньчжура Хей-ба-тоу, что в переводе значит «морской старшина». Это был опытный мореход, плавающий вдоль берегов Уссурийского края с малых лет.
Отец его занимался морскими промыслами и с детства приучил сына
к морю. Раньше он плавал у берегов Южно-Уссурийского края, но в последние годы под давлением русских перекочевал на север.
Так бедствовали мы и пробивались с год времени. Химик прислал десять тысяч ассигнациями, из них больше шести надобно было отдать долгу, остальные сделали большую помощь. Наконец и
отцу моему надоело брать нас, как крепость, голодом, он, не прибавляя
к окладу, стал присылать денежные подарки, несмотря на то что я ни разу не заикнулся о деньгах после его знаменитого distinguo! [различаю,
провожу различие (лат.).]
Однажды зимой молодой Савельцев приехал в побывку
к отцу в Щучью-Заводь. Осмотрелся с недельку и затем, узнавши, что по соседству, в семье Затрапезных, имеется девица-невеста, которой предназначено в приданое Овсецово, явился и в Малиновец.
— И будешь
возить по чужим дворам, когда дома угарно. Небойсь стыдно перед детьми свое зверство показывать… Вот так-то, Галактион Михеич! А ведь они, дети-то, и совсем большие вырастут. Вырасти-то вырастут, а
к отцу путь-дорога заказана. Ах, нехорошо!.. Жену не жалел, так хоть детей бы пожалел. Я тебе по-стариковски говорю… И обидно мне на тебя и жаль. А как жалеть, когда сам человек себя не жалеет?
Емельян поехал
провожать Галактиона и всю дорогу имел вид человека, приготовившегося сообщить какую-то очень важную тайну. Он даже откашливался, кряхтел и поправлял ворот ситцевой рубахи, но так ничего и не сказал. Галактион все думал об
отце и приходил
к заключению, что старик серьезно повихнулся.
После святок мать
отвела меня и Сашу, сына дяди Михаила, в школу.
Отец Саши женился, мачеха с первых же дней невзлюбила пасынка, стала бить его, и, по настоянию бабушки, дед взял Сашу
к себе. В школу мы ходили с месяц времени, из всего, что мне было преподано в ней, я помню только, что на вопрос: «Как твоя фамилия?» — нельзя ответить просто: «Пешков», — а надобно сказать: «Моя фамилия — Пешков». А также нельзя сказать учителю: «Ты, брат, не кричи, я тебя не боюсь…»
Мать
отца померла рано, а когда ему минуло девять лет, помер и дедушка,
отца взял
к себе крестный — столяр, приписал его в цеховые города Перми и стал учить своему мастерству, но
отец убежал от него,
водил слепых по ярмаркам, шестнадцати лет пришел в Нижний и стал работать у подрядчика — столяра на пароходах Колчина. В двадцать лет он был уже хорошим краснодеревцем, обойщиком и драпировщиком. Мастерская, где он работал, была рядом с домами деда, на Ковалихе.
Бабушка определила молодого Райнера в женевскую гимназию и
водила его по воскресеньям в дом
к Джемсу Фази, но, несмотря на то, он через год вернулся
к отцу ультраклерикальным ребенком.
Сестрица с маленьким братцем остались у бабушки;
отец только
проводил нас и на другой же день воротился в Багрово,
к своим хозяйственным делам.
У меня начали опять брать подлещики, как вдруг
отец заметил, что от воды стал подыматься туман, закричал нам, что мне пора идти
к матери, и приказал Евсеичу
отвести меня домой.
Отец вообще мало был с нами; он
проводил время или с Прасковьей Ивановной и ее гостями, всегда играя с ней в карты, или призывал
к себе Михайлушку, который был одним из лучших учеников нашего Пантелея Григорьича, и читал с ним какие-то бумаги.
Хотя я, живя в городе, мало
проводил времени с
отцом, потому что поутру он обыкновенно уезжал
к должности, а вечером — в гости или сам принимал гостей, но мне было скучно и грустно без него.
— Ее мать была дурным и подлым человеком обманута, — произнес он, вдруг обращаясь
к Анне Андреевне. — Она уехала с ним от
отца и передала отцовские деньги любовнику; а тот выманил их у нее обманом,
завез за границу, обокрал и бросил. Один добрый человек ее не оставил и помогал ей до самой своей смерти. А когда он умер, она, два года тому назад, воротилась назад
к отцу. Так, что ли, ты рассказывал, Ваня? — спросил он отрывисто.
Отец почтительно ей поклонился и
проводил ее до двери передней. Я стоял тут же в своей куцей куртке и глядел на пол, словно
к смерти приговоренный. Обращение Зинаиды со мной меня окончательно убило. Каково же было мое удивление, когда, проходя мимо меня, она скороговоркой и с прежним ласковым выражением в глазах шепнула мне...
Он так и сделал. Но прежде приехал
к отцу, с которым у него были неприятные отношения за новую семью, которую
завел отец. Теперь же он решил сблизиться с
отцом. И так и сделал. И
отец удивлялся, смеялся над ним, а потом сам перестал нападать на него и вспомнил многие и многие случаи, где он был виноват перед ним.
Стала она сначала ходить
к управительше на горькую свою долю жаловаться, а управительшин-то сын молодой да такой милосердый, да добрый; живейшее, можно сказать, участие принял. Засидится ли она поздно вечером —
проводить ее пойдет до дому; сено ли у пономаря все выдет — у
отца сена выпросит, ржицы из господских анбаров отсыплет — и все это по сердолюбию; а управительша, как увидит пономарицу, все плачет, точно глаза у ней на мокром месте.
Мальчик без штанов. Дались тебе эти родители! «Добрая матушка», «почтеннейший батюшка» —
к чему ты эту канитель
завел! У нас, брат, дядя Кузьма намеднись
отца на кобеля променял! Вот так раз!
Балалайкина, наконец, привезли, и мы могли приступить
к обеду. Жених и невеста, по обычаю, сели рядом, Глумов поместился подле невесты (он даже изумления не выказая, когда я ему сообщил о желании Фаинушки), я — подле жениха. Против нас сел злополучный меняло, имея по бокам посаженых
отцов. Прочие гости разместились как попало, только Редедя
отвел себе место на самом конце стола и почти не сидел, а стоял и, распростерши руки, командовал армией менял, прислуживавших за столом.
Он, бывало, когда домой приезжал, и в церковь ходил, и
к отцу Савелию я его
водила, и
отец Савелий даже его до бесконечности ласкали и по безделице ему кое-чем помогали, но тут вдруг — и сама не знаю, что с ним поделалось: все начал умствовать.
Дарьянов придет
к ней обедать в домик старушки Препотенской; а
отец Туберозов условился туда же прийти несколько попозже, чтобы напиться чаю и
проводить свою любимейшую духовную дочь.
— Ну да, если вас отпустить одного, вы еще убежите куда-нибудь. Нет уж, мы вас лучше
свезем к отцу, пусть он вам задаст.
— Чего толкаешься, черныш драный! Вот сейчас
к отцу отведу.
— Не просите-с, — сказал он твердо, — ибо я для того собственно с вами и знакомство
свел, дабы казенный интерес соблюсти! Какой он смотритель-с! Он сейчас же первым делом всю провизию с базара
к себе притащит-с! Последствием же сего явятся недоимщики-с. Станут говорить: оттого мы податей не платим, что помпадуршин
отец имение наше грабит. В каком я тогда положении буду? Недоимщиков сечь — неправильно-с; родителя вашего казнить — приятно ли для вас будет?
Отправляясь туда, он
завозил жену
к ее
отцу, а возвращаясь из присутствия, заезжал сам
к тестю и, пробыв у него несколько времени, увозил свою жену домой.
Отец Крискент крепко ухватился за свою благую мысль и принялся очень деятельно
проводить кандидатуру Брагина в церковные старосты, причем не щадил себя, только бы прилепить Гордея Евстратыча
к домостроительству Божию.
Глеб
провел ладонью по высокому лбу и сделался внимательнее: ему не раз уже приходила мысль отпустить сына на заработки и взять дешевого батрака. Выгоды были слишком очевидны, но грубый, буйный нрав Петра служил препятствием
к приведению в исполнение такой мысли.
Отец боялся, что из заработков, добытых сыном, не увидит он и гроша. В последние три дня Глеб уже совсем было решился отпустить сына, но не делал этого потому только, что сын предупредил его, — одним словом, не делал этого из упрямства.
— Ни
к чему не причастен! Это мы видим!.. — возразил Петр. —
Свел свою дочь беспутную с
отцовым приемышем, таким же мошенником, подольстились
к отцу, примазались
к нашему дому, а после покойника обокрали нас.
В это время Львов узнал о ее положении и поспешил
к ней. Соня обрадовалась ему, как родному, и, узнав, что
отец с труппой в Моршанске и что в Тамбове, кроме дворника Кузьмы с собакой Леберкой, в театре никого нет, решила поехать
к отцу по совету Львова. Он
проводил ее — Соня была слаба и кашляла кровью.
— Если ты будешь сам в руки соваться — поди
к черту! Я тебе не товарищ… Тебя поймают да
к отцу отведут — он тебе ничего не сделает, а меня, брат, так ремнем отхлещут — все мои косточки облупятся…
— Я потом
отцу и говорю: «какая, я говорю, статья?» Он меня позвал в кабинет и подал: «на, говорит,
свези завтра
к Анне Юрьевне!»
Пока таким образом опечаленный
отец проводил свое время, Бегушев ожидал его с лихорадочным нетерпением; наконец, часу в девятом уже, он, благодаря лунному свету, увидел въезжавшую на двор свою карету. Бегушев сначала обрадовался, полагая, что возвратился граф, но когда карета, не останавливаясь у крыльца, проехала
к сараю, Бегушев не мог понять этого и в одном сюртуке выскочил на мороз.
Потом дни через два
отец свозил меня поудить и в Малую и в Большую Урему; он ездил со мной и в Антошкин враг, где на самой вершине горы бил сильный родник и падал вниз пылью и пеной; и
к Колоде, где родник бежал по нарочно подставленным липовым колодам; и в Мордовский враг, где ключ вырывался из каменной трещины у подошвы горы; и в Липовый, и в Потаенный колок, и на пчельник, между ними находившийся, состоящий из множества ульев.
Пошла Настя с семейными
к обедне. Пошли они рано, и прямо
завели Настю
к отцу Лариону.
Длинной рукою, окрылённой чёрным рукавом рясы,
отец Никодим
отвёл протянутые
к нему сложенные горстью руки брата и сказал тихо, без радости...
Что же касается до грамотности, то желающим предоставлялось отдавать мальчика
к попу; но
отец никогда не проверял успехов школьников, так как все счеты в заглазных имениях велись неграмотными старостами по биркам, а общие счеты
отец сводил собственноручно, для чего нередко просиживал ночи, чем немало гордился, называя это своими мозолями.
На другой день утром Илья Афанасьевич перевез немногочисленное мое имущество из погодинского флигеля
к Григорьевым, а я,
проводивши отца до зимней повозки, отправился
к Григорьевым на новоселье.
В непродолжительном времени Любиньку
отвезли в Екатерининский институт, а по отношению ко мне Жуковский, у которого
отец был без меня, положительно посоветовал везти меня в Дерпт, куда дал
к профессору Моеру рекомендательное письмо.
‹…› Брата Васю я уже в Новоселках не застал, так как еще зимою
отец отвез его кратчайшим путем в Верро в институт Крюммера, у которого я сам воспитывался. В доме с семинаристом-учителем находился один меньшой семилетний брат Петруша, а я по-прежнему поместился в соседней с отцовским кабинетом комнате во флигеле, и те же сельские удовольствия, то есть рыжая верховая Ведьма, грубый Трезор и двуствольное ружье были по-прежнему
к моим услугам.
Соскочив со стула, она принялась обнимать графиню с такою силой, что на секунду совершенно заслонила ее лицо своими пушистыми волосами; таким же порядком подбежала она
к отцу, который тотчас же выпрямился и из предосторожности поспешил
отвести левую руку, державшую мундштук с пахитоской.
— Что ж тут за унижение? — возразил Савелий. — Не хотите только!.. Кабы я знал, я бы лучше
отвез Анну Павловну в город
к отцу протопопу знакомому… Он, может, подержал бы ее, пока она своему папеньке написала.
— Это все равно: я вас
сведу. Иди сейчас в лагерь и скажи твоему брату, что я приказываю ему сейчас
свезти тебя от моего имени в Сергиевскую пустынь
к отцу Игнатию. Он может принести тебе много пользы.
К ней под дверь подсылали приближенных слуг, подходили и
заводили с ней разговор и молодой барин и священник
отец Алексей; но Марфа Андревна никому не отвечала ни одного слова и только резким, сердитым постукиванием в дверь давала чувствовать, что она требует, чтобы ее оставили.